Вегетативная нервная система в настоящий момент является центром внимания как физиологов, так и в особенности клиницистов. Вегетативная неврология стала самой модной из наук. С ней не может более конкурировать даже эндокринология. Новая наука, впрочем, охотно берет эндокринологию под свое покровительство. Создается новая физиологическая система — эндокринно-нервная. Многие клиницисты ждут от вегетативной неврологии окончательного решения проблемы конституции. Сомнениям, критическому анализу пока лет места. «Как бы пи было -интересно вмешательство физиологии, она играет в данном случае роль оффенбаховских карабинеров», — говорит Гильом.

О размерах доверия к новой науке читатель может судить по приводимым ниже словам такого опытного и вдумчивого клинициста, как профессор П. Матес. «Это более, чем игра мыслями, если мы предполагаем, что вся эффективность, душа, наше Я имеет свое пребывание в вегетативной нервной системе и что большой мозг, neenccphalon, является лишь бездушным регистрирующим аппаратом большей или меньшей сложности, которым дирижирует вегетативная нервная система, palencephalon. Мысли возникают сперва бессознательно и проникают в сознание лишь тогда, когда вегетативная нервная система также приходит в движение, когда там начинают откликаться настроения, когда душа принимает в этом участие. Когда мы находим, наконец, решение, которого долго искали, у нас при размышлении вдруг наступает «прояснение», руки становятся холодными и влажными, сердце бьется сильнее, наши чувства не реагируют на внешние раздражения, мы ничего не видим и не слышим, мы ушли в наши мысли и погружены в наше Я.

Это не одна лишь игра мыслей, если мы предполагаем, что эго настоящее, центральное Я окружено венком из эндокринных желез и подчинено ему и что большой мозг можно включить в эту же систему. Сенсибилизированная овариальными гормонами вегетативная нервная система пробуждает в женщине представление о любимом мужчине и тоску по нем; это представление ведет к тому, что бартолиниевы железы начинают отделять слизь, пещеристые тела набухают, а рот становится сухим.

Если твердо придерживаться положения, что во взаимоотношениях между жизнью большого и межуточного мозга первый принадлежит к числу эндокринных желез, окружающих наподобие венка средний мозг, то не может быть никакого сомнения в том, что из этого источника происходит большинство раздражений, выявляющих склонность межуточного мозга к аффектам».

Все это, впрочем, не так уж ново. Не более ново, во всяком случае, чем старый парадокс американского психолога: «Нам грустно, потому что мы плачем». Правда, прежде чем помещать большой мозг в венок гормонотворных желез, Матес мог бы вспомнить, что если гормон означает — возбудитель, то не всякий возбудитель есть гормон. Еще раньше, чем Матес набросал схему своего Я, почти в незапамятные времена сделано было открытие, получившее известную формулировку: in согроrе sano mens sana, в котором нельзя не усмотреть ясных представлений о существовании интимной связи между «физическим» и «психическим». Картинность схемы от этих недочетов нисколько не страдает.

Она как нельзя лучше синтезирует широко распространяющиеся представления о физиологическом значении вегетативной нервной системы и ее центров. Сам Матес в конце своей книжки «Конституциональные тины женщин» признается, что «значительная часть проделанной в данном сочинении работы является продуктом чистого мышления, вместе с тем в конце концов невозможно еще разграничить, какие мысли и наблюдения заимствованы у других и какие из них самостоятельны».

http://neboley.com.ua/  Ключевые слова: