По-видимому, наконец вопрос визита в Украину президента Франции (после 23-летней паузы) перешел в практическую плоскость. Вежливо-обнадеживающие фразы о том, что у хозяина Елисейского дворца «есть желание, и возможность визита рассматривается», которые мне пришлось десятки раз слышать от французских коллег во время работы в Париже, трансформировались, по моей информации, в согласование дат и практического наполнения встречи на высшем уровне. Очевидно, этому была приурочена существенная часть переговоров в ходе недавнего посещения Киева советником Эмманюэля Макрона, бывшим послом Франции в Украине Изабель Дюмон.
Поговаривают, что визит состоится в конце ноября. Так или иначе, это последняя возможность для Макрона выполнить обещание посетить Украину до конца своей пятилетней каденции. Затем все в его деятельности будет жестко подчинено графику избирательной кампании ради достижения главной, хотя еще официально не провозглашенной цели — победы на президентских выборах в апреле 2022 года.
В пользу нынешнего главы французского государства свидетельствует в целом компетентное управление страной во время пандемии коронавируса, несмотря на ошибки и зашквары начального периода наподобие официальной позиции о нецелесообразности ношения масок, обусловленной, как выяснилось со временем, их элементарной нехваткой. В результате кампании массовой вакцинации количество полностью вакцинированных французов составляет 67% (по сравнению с 65% в Германии и 57% в США).
В значительной степени благодаря массированной (около 100 млрд евро) программе мер компенсации негативных последствий коронавирусного кризиса (в 2020 году ВНП упал на 8%) и вызванных им ограничений, которая была реализована правительством, в конце нынешнего года экономика страны должна вырасти на 6,25% и достичь допандемического уровня развития, несмотря на предварительные весьма пессимистические прогнозы. Впервые с 2008 года показатель уровня безработицы сократился до 7,6%. К этому надо добавить меры правительства, направленные на сохранение уровня доходов населения, самые масштабные среди стран — членов Организации экономического сотрудничества и развития, которая объединяет наиболее развитые экономики мира.
Можно было бы ожидать, что усилия президента и фактически управляемого им правительства получат положительную оценку французского общества. Впрочем, этого не случилось, частично из-за характерного для французской общественной психологии разрыва между реальной ситуацией и ее восприятием (обычно оно более негативное). Несмотря на попытки создать себе имидж «отца — защитника нации», Макрону, по моему мнению, так и не удалось преодолеть отчуждение между собственной персоной и основной массой французов и расширить базу своей общественной поддержки. По данным октябрьского социологического опроса, проведенного по заказу газеты «Лез Эко», ему доверяют всего 35% опрошенных (это на 2% меньше, чем в сентябре). Особенно заметно снижение его популярности среди представителей профессий с низкой зарплатой (-14%) и консервативных избирателей (-6%), которых Э. Макрон старается привлечь на свою сторону.
Именно к этим двух показателям привлекают внимание аналитики, ведь в контексте будущих выборов иерархия приоритетов жителей Франции выглядит следующим образом: на первом месте ожидаемо находится покупательная способность (18%), которой больше всего озабочены французы с низким и средним уровнями доходов, за ней идут проблемы иммиграции (13%), безопасности и окружающей среды (по 9% каждая).
Нынешней президентской гонке, фактически начавшейся несколько месяцев назад, присущ акцент на вопросах внутренней безопасности. Сюда входят усиление контроля над миграционными потоками и прекращение нелегальной иммиграции, которые поддерживает большинство граждан Франции, независимо от их этнического происхождения, а также обеспечение правопорядка внутри страны.
В этом сегменте позиции нынешнего президента и его команды едва ли не самые слабые, несмотря на объявленные им намерения жестче регулировать миграцию и получение французского гражданства, а также на принятие закона о безопасности. Положительно оценивают эффективность деятельности исполнительной власти в сфере безопасности немногим более трети французов. В связи с этой проблемой Э. Макрон является объектом постоянной резкой критики от правой и ультраправой оппозиции. На ее политическом поле появилась неожиданная фигура, способная существенно повлиять на выборы президента страны.
Речь идет об Эрике Земмуре, популярном и скандальном журналисте, писателе и полемисте, известном во Франции резкой критикой иммиграции и ислама, европейской интеграции и глобализации. Он является активным пропагандистом тезиса о «большом замещении» автохтонного белого населения Франции иммигрантами, что якобы угрожает французской идентичности. Еще официально не объявив о намерении выдвинуть свою кандидатуру на должность президента, не имея за собой поддержки ни одной из политических сил, за довольно небольшой срок он смог увеличить свой рейтинг с 5 до 17–18% и оттеснить на третье место Марин Ле Пен (15–16% по сравнению с 24% в начале сентября).
Ему нравится, когда его сравнивают с Дональдом Трампом: те же, по его словам, абсолютная внесистемность и отсутствие политической карьеры, то же понимание, что рабочий класс в наибольшей степени беспокоят иммиграция и торговля. Он сумел привлечь значительную часть электората Национального объединения, которая воспринимает его лидеров как слишком традиционных и умеренных: радикалы превратились в обычных политиков. Сторонникам Земмура, радикализированной части избирателей Ле Пен, импонируют его предельная откровенность и неполиткорректность, он умело пользуется глубоким разочарованием простых французов с «периферии» в правящих элитах (для определения этого явления появился даже специальный термин «дегажизм», от французского degage — убирайся прочь). От 61 до 70% французов считают, что политики и СМИ обсуждают сюжеты, которые их не интересуют. Взлету полемиста также способствует слабость конкурентов — за исключением Ле Пен — на правом фланге французской политики, где у вероятного кандидата на выборах от партии «Республиканцы», главы региона Верхняя Франция Ксавье Бертрана рейтинг на уровне 13%.
Сколько времени будет продолжаться и чем закончится электоральная эпопея Земмура, трудно предсказать: это будет зависеть от общеполитической конъюнктуры, социально-экономической ситуации и, соответственно, привлекательности для избирателей земмуровского варианта радикального популизма. Впрочем, очевидно, что укрепление его позиций начинает беспокоить ряд политических тяжеловесов, рассматривающих Земмура не только как дестабилизирующий фактор, но и как серьезного конкурента. Особенно в ситуации, когда представители партий или блоков не в состоянии обеспечить массовую поддержку своей политической силы, по крайней мере на уровне выше 30%, в ходе первого тура голосования. Это, по моему мнению, отражает современное состояние французского социума с характерными для него, как и для социумов других развитых стран, фрагментацией и размыванием четких линий традиционного классового деления.
В этом контексте Макрон может быть доволен, что ему удается сохранять ядро своих сторонников на уровне 25–29% потенциальных избирателей, с которым он рассчитывает на беспроблемный выход во второй тур президентской гонки. Между тем конечная победа действующего президента выглядит хоть и возможной, но не гарантированной. Нужно учитывать, что ни один из кандидатов на пост президента сейчас не производит на избирателей впечатления политика, способного одинаково эффективно решать все приоритетные для страны проблемы. Например, наивысшее доверие в сфере окружающей среды имеет лидер экологистов Янник Жадо, а лидером направления безопасности и иммиграционного направления считается Марин Ле Пен. В конце концов, победу Макрона может осложнить субъективный фактор, а именно: беспрецедентный, по оценкам французских экспертов, уровень распространения среди части общества крайне негативного, фактически ненавистного отношения к нему персонально. Эти радикальные эмоции стали своеобразным маркером движения «желтых жилетов» и отмечали недавние массовые демонстрации сопротивления введению правительством «санитарных пропусков». Впрочем, главным критерием для избирателей будет содержание программ кандидатов: согласно социологическим исследованиям, только 24% опрошенных будут руководствоваться в своем выборе личными качествами кандидата.
Наверное, президент Франции осознает, что ему не удастся в полном объеме реализовать свой замысел по глубокой трансформации страны, ее модернизации, преобразования в start-up nation. Пандемия была удобной возможностью приостановить «большие реформы», которые начали пробуксовывать еще до ее начала, натолкнувшись на общественное сопротивление. Одну из причин такого состояния дел назвал известный французский философ Марсель Гоше, определив внутреннюю противоречивость «макронизма» следующим образом: «правильное понимание проблем, но непродуманность решений», неспособность сформировать эффективную альтернативу традиционной политике, обещанную Макроном в 2017 году, и убедить широкие массы в необходимости реализовать общий проект.
Очевидно, время, оставшееся до 10 апреля (дня первого тура выборов), Макрон будет использовать в полной мере прагматично, чтобы максимизировать свои шансы на победу и минимизировать риски, связанные с проведением необходимых, но контраверсионных реформ (например, реформирование пенсионной системы). На этой неделе президент провозгласил инвестиционный план «Франция-2030», ориентированный на мощную поддержку предприятий новейших технологий, который бы позволил Франции конкурировать в будущем с США и Китаем и обеспечить положительную экономическую динамику.
Неотложная проблема в сфере внешней политики — преодоление негативных последствий эпизода с отменой суперконтракта на поставку в Австралию подводных лодок в рамках образования американо-британо-австралийского альянса в АТР. Это событие, воспринятое в Париже как пощечина, имело негативные репутационные последствия для Франции и Макрона лично, включительно с предвыборным контекстом, поскольку наглядно продемонстрировало шаткость ожиданий Елисейского дворца на восстановление роли Франции как мощи глобального масштаба и даже на формирование «Парижского консенсуса» (о нем мы писали раньше). Очевидно, эту задачу будут решать прежде всего путем активизации усилий на европейском направлении в духе идей европейской стратегической автономии, выходящей за рамки сугубо военных вопросов.
Для нас важно, чтобы украинская проблематика не утонула в водовороте французской политической жизни накануне выборов. В этом смысле проведение или очередная отсрочка визита французского президента позволит сделать некоторые выводы о вероятной динамике двусторонних отношений, по крайней мере в ближайшей перспективе. В частности, это касается экономического сотрудничества, где контракты больших закупок (наподобие контракта с «Аэробусом» и, надеюсь, «Альстомом») должны были бы открыть путь крупным инвестиционным проектам.
Еще один важный для Украины вопрос — направление дальнейшей эволюции «новой российской политики» Макрона: в сторону реализма или напрасных расчетов на взаимодействие с целью «улучшить условия коллективной безопасности и стабильности Европы», и как это повлияет на контакты в «нормандском формате».
Важно, что услышит в ходе переговоров в Киеве (если они состоятся) Владимир Зеленский от своего французского визави, которого он в начале своей президентской карьеры считал примером для наследования. Не менее важно, каким будет сухой остаток от его визита в Москву, который планируется сразу после посещения Киева, — по траектории Ангелы Меркель, только в обратном направлении.
Есть о чем подумать. Осталось дождаться приезда Эмманюэля Макрона…
Другие статьи автора читайте здесь.