На украинские маяки новости приносят зайцы, а редких гостей встречают вином 20-летней выдержки Для смотрителей 60 украинских маяков «край земли» – не метафора, а ежедневная реальность. Подобно большинству украинцев, они редко и неохотно покидают свои «хаты с краю», не близко к сердцу принимают смену власти и учатся радоваться малому. В отличие от большинства украинцев, у них всегда перед глазами линия горизонта, они изучают мир по прибившемуся к берегу мусору и не видят разницы между работой и хобби. Фокус побывал на украинских маяках и пообщался с людьми, убеждёнными в преимуществах жизни «в глухой провинции у моря» – через 19 лет после падения империи.
«Моздок» шёл на восток Смотрителю Воронцовского маяка в Одесском порту Ивану Циховичу 76 лет. Из них 55 он неразлучен с маяком.
– Навигация, GPS… Говорите, отжили своё маяки? А я вспоминаю историю, когда в 70-х была катастрофа. Если бы не маяк, погибли бы люди.
Катастрофа, о которой всегда помнит Иван Тимофеевич, случилась с 12 на 13 января 1972 года. Говорит, из-за 37-градусного перепада температуры воды и воздуха море «закипело».
– В море стоял «Моздок». И «Моздок» шёл на восток, – рассказывает маячник. – Перевозившее тонны дуста судно из-за тумана столкнулось с другим кораблём. Сумевшие выбраться пересели в шлюпки и шли к берегу по свету и звуку маяка.
Тогда на дно легли тонны дуста, а в округе пропал краб. И только спустя 37 лет вернулся в акваторию у маяка. «Столько лет краб шёл, как народ Моисея, только по дну моря», – восхищается Цихович.
Воронцовский маяк стоит в порту. Добраться до него непросто: час пешком вдоль береговых парковок громадных лайнеров и лабиринтов промышленных контейнеров. От туристов порт защищают две проходные.
– У меня раньше 20 соток было в порту, пока дом не снесли. Вместе с ним и весь мой виноград уничтожили, – сожалеет Цихович. – Теперь живу в новом служебном доме на берегу, винограда всего два кустика. Но всё равно лучше, чем на Змеином, – там кроме гадюк ничего нет.
Выходя из дома, Иван Тимофеевич попадает на длинную бетонную дорогу в море – ровно 660 метров длиной. Зимой на маяк ходит только в крайнем случае – дорога превращается в обледеневшую тропу, на которую маячник не выходит без палки, верёвки и шипованных ботинок. Выручает в снежные дни дистанционное управление – в гостиной у Циховича секретная кнопка, которая управляет наутофоном – звуковым сигналом маяка.
Наверх маяка ведёт красная лестница – любимый цвет Ивана Тимофеевича. Другой любимый – синий, так окрашены стены. И чёрный – такого цвета здесь пол. Дизайн от Циховича. 135 ступенек наверх, столько же вниз.
В куполе маяка нас встречает огромная стеклянная колба с двумя лампами внутри. Напоминает яйцо из русской сказки о Кощее Бессмертном. Только в сказочном яйце была смерть Кощеева, а в этом, с толстыми гранёными стёклами, – жизнь маяка. Если давать сигнал на полную мощность, до Привоза слышно.
Но самое любимое место Циховича – аппаратная, подвал с дизелями и кучей проводов. Отсюда по стационарному телефону он звонит Галине Николаевне, молодой супруге, ждущей его с обедом на берегу.
– Галечка, дорогая, это я. Жди меня, и я вернусь, – поёт Цихович любимой.
Галина Николаевна, бывшая театральная буфетчица из Одессы, весь день высматривает мужа в бинокль. К судьбе маячницы уже привыкла, хотя поначалу смириться с портовым одиночеством не могла. Иван Тимофеевич перечисляет свои успехи в завоевании любимой:
– Я тебя из буфета театрального уволил? Уволил. Сына на маяк работать взял? Взял, талантливый парень. Теперь не убежать, – заигрывает он с супругой.
Нас угощают глазуньей, шарлоткой и вином, сделанным 20 лет назад из винограда, росшего во дворе первого портового дома Циховича.
– Вечерком беру её за ручку и веду на маяк, – рассказывает маячник. – Так и сидим до полуночи. Галина Николаевна боится, что в воду упадёт или волной накроет. А я говорю: Галина, ну разве ж это волны, когда брызгами брюки мочит.
Держатель света Маяк вблизи Судака крымчане называют самым загадочным местом на полуострове. Говорят, там негативная энергетика, а ещё – что этот кусочек полуострова облюбовали НЛО. Среди военных до сих пор ходят байки о том, что в 60-е вблизи этого мыса испытывали ядерную бомбу.
О происходившем лучше всех знает начальник Меганомского маяка Юрий Иванников. Он тут вырос и уже 30 лет является хранителем этих мест. Николаич, как называют начальника, окончив училище, пять лет проработал на Чаудинском маяке, потом вернулся на малую родину. С тех пор дальше Судака выбирается крайне редко.
Жена Николаича, Раиса – техник маяка, как и их зять, Олег Сапига. Маяк – дело семейное. По-другому быть не может. Дежурить на нём приходится круглосуточно. «Если техника сломалась, надо ночью встать и пойти чинить, – объясняет Раиса – А если ты болен, отлучился или ещё какая напасть? На маяке должен быть порядок».
О самом Николаиче тоже немало баек ходит. По одной из них, этот суровый крымчанин выпивает стакан портвейна одним взглядом. Правда, демонстрировать своё умение при Раисе не решается. Жена – единственный человек, способный укротить крутой нрав начальника маяка.
У Николаича с маяком пуповинная связь. Говорят, он чувствует, что на маяке что-то не в порядке, задолго до того, как там на самом деле что-то сломается. Ещё очень нервничает, когда беспечные туристы шатаются вокруг. «У нас тут заповедник, а не набережная», – ворчит Николаич. Но если кого-то признал, другое дело. Пару лет назад почти у самого маяка, понятное дело, с разрешения Николаича, донецкая группа «КугруХо» даже устроила небольшой фестиваль. Но это исключение из правил.
Добраться до маяка с каждым годом становится всё труднее. После зимы усыпанная камнями дорога с крутыми поворотами и выбоинами становится ещё более разбитой.
– Николаич, а почему у вас ласты разные?
– Одну в сарае нашёл. Вторую – с утопленника снял.
Даже его ненаглядная Раиса Валерьевна не знает, когда он шутит, а когда говорит правду. Верить ему можно, только когда он про море рассказывает. Иванников – настоящий морской охотник. «Про меня даже в «Таймс» писали, – невозмутимо говорит маячник. – А вы что, не выписываете эту газету? » Когда начинается бархатный сезон, море фосфорит, то и дело из воды выпрыгивают дельфины, Николаич с Раисой усаживаются на маяке, словно перед телевизором, и задумываются, будут ли в их роду ещё маячники? Старший внук всё больше времени проводит у компьютера и всё меньше интересуется дедовым делом.
Апельсиновый берег – Зайцы в степи натренированные: как только дни охоты – среда и выходные, бегут на маяк и прячутся в кустах. Сидите, говорю, родимые, сидите, – рассказывает Елена Щур.
Уже 22 года Елена и её супруг Александр, смотритель Киз-Аульского огня и маяка, живут на скале с видом на море и степь, не то крымскую, не то техасскую. Уже два года – в одиночестве: четыре семьи, раньше делившие с ними жильё, переехали на другие маяки, оставив все радости жизни счастливой паре. Из радостей – пылящийся за ненадобностью телевизор, книги из сельской библиотеки, куры, индюки, три козы, светлячки, сычи, зайцы, звёзды.
– Осенью завозим продукты и до весны живого человека не видим. Говорят, без людей скучно. А мы и с людьми не против, и без них не грустим, – рассказывает жена маячника.
Любительница поговорить, загорелая 50-летняя кудрявая женщина в шортах – это Елена. Длинноволосый седой мужчина, молчун, как и полагается при такой жене, – это Александр. Когда при Союзе маяки подчинялись военным, вспоминает он, в городе был замполит: «Как узнавал о ссорах – мчался нас мирить», – улыбается смотритель маяка. Как в космосе, говорит, подбирают людей по совместимости, так и на маяке. Люди должны здесь жить мирно. Супруги так и делают. Если чувствуют, что пора отдохнуть друг от друга, расходятся – она гулять по берегу моря, он в степь.
– Мы решили: если срочное дело – в рынду, колокол морской, нужно звонить. Это знак, что пора повидаться, – добавляет Елена.
Маячники живут в 8 километрах от глухого села и в 60 от Керчи.
– Переехали сюда, когда сыну было два года. В школу зимой его и старшую дочь в прицепе трактора возили. Дети здесь ничего не видели, поэтому, когда подросла моя внучка, я их выселила в Керчь – ребёнку нужна школа, кружки, общение. Правда, маяк и море внучка до сих пор считает домом.
Нередко киз-аульским отшельникам приходится выполнять работу спасателей. То машины отдыхающих начинают сползать с обрыва – маячники бегут на помощь. То люди далеко в море заплывают. Аварии на море тоже бывают – кораблей здесь, как в столице автомобилей в час пик.
Елене очередь кораблей на горизонте напоминает город. В настоящий же они почти не выезжают – появляются в Керчи раз в два месяца – постричься и колбаски купить, Саша в городе не был уже несколько лет. В керченском управлении гидрографии регулярно интересуются, живы ли маячники.
Потребительское любопытство Елена удовлетворяет на берегу моря – поход на пляж она называет выходом на базар: «Волной мусор прибивает – хожу его изучать. То доску море выбросит – сарай отремонтируем. То стаканчики пластиковые – в них помидоры посажу. Всё мечтаю найти чемодан с миллионом, пока только кошелёк был».
Однажды море преподнесло маячникам цитрусовый сюрприз – контрабандисты выбросили тонны апельсинов. Собрали и ещё полгода ели.
Супруги постоянно вместе. Говорят, если одного их них не станет, второму на маяке делать нечего. Но и в город вернуться не готовы – в минувшем году брат подарил Лене квартиру, она отдала её дочери. «Зачем нам город? » – спрашивает Лена. Ответ на этот вопрос на маяке кажется очевидным – незачем.
Сегодня у супругов торжественный выход в люди: он в парадных брюках, судя по фасону, 80-х. Она в красной ковбойской рубашке.
Мотоцикл с коляской – и они уже несутся по степи в село, поднимая тучи пыли за собой.
– Вы, кстати, из какой газеты, ребята? – напоследок интересуется Елена.
– Новости узнать? – воодушевляемся.
– Да какое! Муку просеять. Приходится вместо газетки старые морские карты на стол стелить.
Фоторепортаж Фосуса о жизни на маяках можно посмотреть в разделе Фото Евгения Даниленко, Анастасия Рингис, Фокус