Демарш экс-президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, выставившего свою кандидатуру на очередных президентских выборах вопреки запрету Верховного лидера Исламской революции аятоллы Сейеды Али Хаменеи (рахбара), может стоить ему политической карьеры. В 2013 году духовный лидер, который и является реальным главой государства, официально назначил Ахмадинежада членом Совета целесообразности — органа, выступающего посредником в спорах между иранским парламентом и Советом стражей, а также являющегося консультантом рахбара. что делает Совет одним из самых авторитетных руководящих органов в стране. Однако политика его роль, о которой может только мечтать иранец, по-видимому, не удовлетворила.
Поступок бывшего президента, прославившегося резкими антиизраильскими и антиамериканскими высказываниями, не поддается объяснению. Некоторые аналитики заговорили о "казусе Трампа" — скорее всего, благодаря некоторой эксцентричности обоих политиков, осмелившихся бросить вызов действующей власти. Но в случае с Махмудом Ахмадинежадом никаких неожиданностей не будет.
По действующему в Исламской республике Иран (ИРИ) принципу "велаят аль-факих" —правлению духовенства, кандидатов утверждает аятолла Хаменеи. Сегодня выдвиженцев больше 1600, причем, среди них почти полторы сотни женщин. Но к концу апреля рахбар оставит в списке не более десяти человек, которые и примут участие в первом туре выборов 19 мая. Махмуда Ахмадинежада среди кандидатов, разумеется, не будет.
Тем не менее, его неожиданное самовыдвижение позволило нам отвлечься от президентской кампании во Франции и перенести внимание на Большой Ближний Восток. В Иране политическая борьба, как видите, не менее интересна и насыщена событиями, чем в Европе. И хотя генеральное направление развития страны задает ее неизбираемый духовный лидер, каждый президент способен внести важные элементы, творчески интерпретировать наставления аятоллы Хаменеи.
Главным претендентом является действующий президент Хасан Роухани, который в конце марта побывал в Москве. При нем (хотя все же не благодаря ему, а, скорее, активной политике России в Сирии) у нас стали складываться более тесные экономические взаимоотношения, за прошлый год товарооборот между двумя странами вырос на 70 процентов. Сегодня дело идет к тому, что между Ираном и ЕАЭС будет подписано соглашение о зоне свободной торговле.
На мой взгляд, действующий президент для нас предпочтительнее просто потому, что мы уже несколько лет имеем с ним дело. Однако в отношениях между двумя странами вряд ли что радикально изменится, если Иран возглавит другой претендент — Эбрагим Раиси. В прошлом генеральный прокурор ИРИ, ныне он возглавляет самый крупный исламский фонд "Астан Кудс Разави".
Однако не его должность и былые заслуги определяют в Иране предпочтения электората. Эбрагима Раиси называют учеником аятоллы Али Хаменеи, что автоматически делает его популярным среди рядовых иранцев. Впрочем, Хасан Роухани тоже предан ныне живущему рахбару.
Еще в юном возрасте он ездил по всей стране и агитировал за Хомейни, а потом бежал вместе с ним в Париж. Последовал за ним и обратно в Тегеран, когда в 1978 году здесь началась исламская революция. Я бы сказал, если считать критерием доверительные отношения с Верховным лидером, у Роухани и Раисы равные шансы.
Между двумя претендентами то и дело высекаются искры, как и положено при острой политической борьбе. Например, Эбрагим Раиси недавно обвинил президента в использовании административного ресурса. "Радио и телевидение постоянно транслируют Ваши речи, и это будет позором, если эта пропаганда испортит наше соперничество", — написал Раиси в телеграмме, адресованной Роухани. Светским государством Иран, конечно, не назовешь, но вполне светская конкуренция здесь присутствует.
Наши отношения с Ираном складываются непросто. Это самодостаточная страна, которая с середины прошлого века живет под различными санкциями. На днях США объявили, что санкции будут усилены, чем, по-моему, изрядно позабавили политиков Тегерана, которые давно перестали замечать как "изоляцию", так и разного рода "блокады" западных стран. Но к присоединению к блокаде России здесь очень чувствительны.
Иранцы до сих пор не могут забыть, что в 2010 году мы не рискнули продать им комплексы С-300, несмотря на договоренности. Это "предательство" бурно обсуждалось в иранской прессе, через несколько лет ИРИ подала иск на 4 миллиарда долларов в Международный третейский суд Женевы к "Рособоронэкспорту". Однако сразу было объявлено, что Тегеран готов отозвать иск по поставке С-300, если Россия реализует этот контракт.
В 2015 году спор был урегулирован, на сегодняшний день С-300 стоят на вооружении иранской армии.
Однако доверие к нам начало восстанавливаться лишь после вмешательства в ближневосточный конфликт на стороне Сирии. И только совсем недавно, когда выяснилось, что оценки Москвы и Тегерана американской атаки на сирийский аэродром "Шайрат" совпали, в иранской прессе прозвучало определение России как своего союзника.
Я не думаю, что нас с Ираном когда-либо будет связывать дружба — слишком мы разные. Однако выстраивать добрососедские отношения с этой своеобразной страной мы просто обязаны. Впрочем, как и со всеми остальными соседями.