В прошлую пятницу по запросу Главной прокуратуры Стамбула суд выдал ордер на арест премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и других израильских высокопоставленных чиновников. По мнению прокуратуры, их действия в Газе подпадают под состав преступления, предусмотренный статьями «геноцид» и «преступления против человечности» Уголовного кодекса Турции. Кроме того, отдельно руководителям Израиля в вину вменяются преступления в отношении Глобальной флотилии Сумуд — странноватого движения активистов из разных стран, пытавшихся минувшим летом морем добраться до охваченной боевыми действиями Газы.
В заявлении, которое было распространено по этому поводу, в качестве иллюстрации злодеяний упоминается «атака на баптистскую больницу «Аль-Ахли» 17 октября 2023 года, в результате которой погибли 500 человек». Правда, до сих пор существуют сомнения как в реальном количестве жертв, так и в причастности Израиля к этой трагедии. По другой версии, взрыв произошел возле здания больницы после неудачного старта ракеты, выпущенной боевиками «Исламского джихада» с территории самого Сектора Газы. Однако в пропалестинской пропаганде эта трагедия стала одним из символов преступлений израильской военщины. Именно после нее два года назад турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган отбросил попытки представить себя почти неангажированным потенциальным посредником и четко занял позицию публичного покровителя ХАМАС.
Выдача национальными следственными органами ордера в отношении главы правительства другой страны — это шаг, не имеющий особого практического значения. С учетом наличия ордера, выписанного Международным уголовным судом, юрисдикцию которого Турция, кстати, не признает, Главная прокуратура Стамбула вряд ли может всерьез рассчитывать привлечь израильского премьера за все его реальные и мнимые нарушения. Речь идет о сугубо политическом жесте. С одной стороны, официальное обвинение в адрес Нетаньяху — это кульминация затянувшегося кризиса в отношениях между странами. С другой — интересным представляется попробовать понять, почему Анкара пошла на этот символический шаг именно сейчас.
От союза до антагонизма
Сегодня в это трудно поверить, но когда-то отношения между двумя странами были более чем неплохими. Турецкая Республика была первым государством с мусульманским большинством населения, официально признавшим Государство Израиль и открывшим там свое посольство.
Геополитический союз двух стран отчасти был обусловлен тем, что они оказались по одну сторону глобального фронта времен Холодной войны. Турция, которая опасалась (и не без оснований) агрессии со стороны Советского Союза, вступила в НАТО через три года после создания альянса. Израиль, хотя и далеко не сразу, получил статус основного союзника США вне НАТО. Будучи светской страной, в значительной степени искренне считавшей себя частью западного мира и стремившейся к интеграции в Европу, Турция выстраивала свое взаимодействие с Израилем прагматически.
Сотрудничеству способствовал и региональный контекст. Во времена расцвета арабского национал-социализма после баасистских революций Турция конфликтовала с Сирией Хафеза Асада и Ираком Саддама Хусейна — наиболее серьезными соперниками Израиля после заключения соглашения с Египтом в начале 1980-х годов.
Лучшим периодом в отношениях Анкары и Тель-Авива стали 90-е годы прошлого столетия. Израильские ВВС получили тогда возможность проводить учения над Анатолией, а турецкие самолеты и танки модернизировались на израильских предприятиях.
С приходом к власти Эрдогана в 2003 году ситуация начала меняться к худшему. После десятилетий официального секуляризма, религия начала возвращаться в политику и общественную жизнь. Если раньше у турок, в отличие от арабов, не было какого-то специфического чувства национальной солидарности с палестинцами, то теперь фактор самоотождествления на религиозной основе становился все существенней. Религиозная солидарность в исламе имеет мощный мобилизационный потенциал. Правящей в Турции Партии справедливости и развития логичным было особую симпатию испытывать к тамошним единомышленникам — исламистам. Когда с приходом ХАМАС к власти в Газе у палестинских радикалов начались все более кровавые вооруженные столкновения с Израилем, отношения последнего с Турцией сорвались в глубокое пике.
Поначалу Израиль еще прилагал некоторые усилия для того, чтобы изменить этот тренд. Можно вспомнить извинения Нетаньяху перед Эрдоганом за гибель турецких граждан при перехвате в 2010 году Флотилии свободы — далекой провозвестницы Глобальной флотилии Сумуд. В какой-то момент эти усилия даже почти привели к нормализации отношений. В 2022 году президент Израиля Ицхак Герцог посетил Анкару с государственным визитом, а в сентябре 2023 года Биньямин Нетаньяху встретился с Реджепом Эрдоганом на полях Генеральной ассамблеи ООН. Однако террористическая атака ХАМАС меньше чем через месяц и последовавшая за ней война похоронили этот прогресс.
Теперь лидеры соревнуются в резких высказываниях в адрес друг друга. Эрдоган утверждает, что между Нетаньяху и Гитлером нет разницы, а израильский премьер называет турецкого лидера «антисемитским диктатором». Обвинения в геноциде палестинского народа давно стали частью стандартной риторики Эрдогана. Поскольку в Турции нет особых оснований предполагать независимость правоохранительных и судебных органов от исполнительной власти, по-своему логично, что политическая риторика приобрела вес формальных юридических обвинений.
Эрдоган вырывается вперед
Анкара пошла на повышение ставок в контексте довольно интенсивной динамики вокруг создания новой архитектуры региональной безопасности.
Прошло больше месяца с момента прекращения огня в Газе и подписания в Шарм аль-Шейхе декларации, призванной легитимировать мирный план Дональда Трампа. Американский президент не просто пригласил Эрдогана поставить одну из четырех подписей под документом. Говорят, именно из-за жесткой позиции турецкого лидера на помпезную церемонию в Египет не был приглашен премьер Израиля.
В течение предшествующих двух лет Турция была практически отстранена от переговоров. Роль посредников выполняли Катар и Египет, соревнуясь между собой. Присоединение Турции к процессу определенно придало ему толчок именно в силу исторически сложившихся тесных контактов Анкары с ХАМАС. Это, конечно, способствовало усилению влияния Турции на политические процессы вокруг приостановки конфликта в Газе и создания архитектуры послевоенного устройства эксклава.
Израиль определенно обеспокоен этой тенденцией. Нетаньяху уже заявил, что турецкие военные не будут принимать участие ни в каком будущем миротворческом контингенте. Впрочем, пока совершено непонятно, кто вообще в него может войти. Турция, со своей стороны, продвигает идею решения Совета безопасности ООН, которое должно было бы легитимировать участие международных сил в стабилизации ситуации вокруг Газы.
Еще одно поле, на котором Анкара ведет свой сеанс одновременной геополитической игры с Тель-Авивом, — это Сирия. После смены власти в Арабской республике почти год назад влияние Турции в стране резко возросло. Это, безусловно, является одним из факторов, заставляющих Израиль противодействовать попыткам новой власти восстановить контроль Дамаска над всей территорией. Тель-Авив предпочел бы видеть Сирию разделенной на этноконфессиональные «кантоны». Израиль решительно поддерживает автономистские устремления части друзского меньшинства на юго-западе страны (то есть у своей границы).
Во многом борьба за влияние в регионе сегодня принимает форму конкуренции за влияние и симпатии Вашингтона. Своей помощью в достижении соглашения о прекращения огня в Газе Эрдоган явно вырвался в этом соревновании вперед. Анкара имеет сегодня шансы продвинуть в Овальном кабинете свое видение сирийского будущего. По крайней мере, министр иностранных дел Турции Хакан Фидан на этой неделе сопровождал переходного президента Сирии Ахмада аш-Шараа в поездке в Вашингтон и даже присутствовал на его встрече с Дональдом Трампом в Белом доме.
Анкара предлагает Вашингтону комплексную сделку по безопасности в Сирии. Если коротко, ее суть заключается в том, что Дамаск должен взять на себя ответственность за содержание лагерей для бывших боевиков Исламского государства и членов их семей. Сейчас они находятся под присмотром союзных США курдских сил. Конфигурация, в которой основным провайдером безопасности в Сирии становится (при поддержке Анкары) официальный Дамаск, позволит американским военным покинуть страну, и одновременно приведет к подавлению автономистских устремлений курдов. Нет необходимости объяснять, насколько это важно для Турции.
Судя по тому, что в результате визита Ахмада аш-Шараа в Вашингтон Сирия официально присоединилась к антитеррористической коалиции, пока такой вариант развития событий Вашингтон удовлетворяет. А он подразумевает, в противоположность израильской концепции, централизацию Сирии.
Раньше специфику израильско-иранских отношений метафорически поясняли тем, что у Ирана нет границы с Израилем, а вот у Израиля с Ираном — есть, имея в виду ливанскую Хезболлу и другие проиранские прокси. Теперь израильские наблюдатели обеспокоены тем, что на израильскую границу выходит Турция. Еще в начале года аналитики Общественной комиссии по анализу строительства сил и оборонного бюджета («Комиссии Нагеля») при израильском правительстве предупреждали о необходимости быть готовыми к прямому военному столкновению с Турцией.
В последние семьдесят пять лет многие ближневосточные политики исполнялись уверенности, что ключ к лидерству в регионе — конфронтация с Израилем.
Возможность мобилизовать широкую поддержку с помощью лозунгов про освобождение Палестины от сионистского оккупанта несколько проще, чем завоевывать ведущие позиции в геополитике, укрепляя экономику, развивая науку и повышая стандарты жизни населения. Правда, излишнее рвение тоже может быть чревато. О том, что бывает, если начать относиться к борьбе с Израилем чересчур серьезно, Реджепу Эрдогану могли бы рассказать многие — от панарабских националистов середины ХХ века до иранских мулл.