Для творцов чего-то вроде социальных утопий не существует ни логики, ни исторического опыта, ни каких-либо законов, неподвластных людям и потому называемых объективными. Только воображение и мечта, сугубо личное, авторское понятие о должном и возможном, — пишет Анатолий Стреляный в колонке на "Радио Свобода".
Вот для примера одна из самых оригинальных вроде-утопий последнего времени. Исходит она, как и положено всякой утопии, из уверенности: то, что есть, никуда не годится. Страна из-за бездарного и безответственного поведения высшего руководства и ошалевшей от легких денег знати находится, мол, в аховом положении. Лучше всего было бы эту банду сменить, посадив и раскулачив, но какое-то время можно, при желании настоящих патриотов, продержаться и с этим режимом. Надо только уяснить несколько не таких уж сложных вещей. Что это за вещи?
Запад никогда России добра не желал, не желает и не будет желать, и вообще он нам не указ, мы пойдем своим путем. Не надо больше обращать внимание ни на нефтяные цены — пусть себе падают, ничего не поделаешь, ни на падение рубля — пусть и он падает, так, значит, легла карта. Надо сильно урезать бюджетные расходы, сократить миллионы паразитов — всех этих чиновников, охранников и ментов. И, не медля ни минуты, начать жить по средствам: резко сократить потребление, вплоть до того, что садиться на хлеб и воду, памятуя, что без хлеба нас никогда не оставят.
Больше всего, однако, сокращение потребления должно ударить по компам, в которые почти поголовно уткнулось народонаселение. Людей надо чем-то отвлечь от кино и виртуала, лучше всего индустриализацией. То есть вплотную заняться, наконец, восстановлением и созданием отечественной промышленности с опорой на собственные силы, тем более что это уже едва не началось, во многом стихийно: в 2015 году предприятий стоимостью в миллиард ввели вдвое больше, чем в 2014-м.
И главное: строить свою, русскую цивилизацию — не потребительское общество на западный манер, а общество людей с умеренными разумными потребностями, людей, которые видят смысл жизни не в прибылях, не в том, чтобы жить легко и красиво, а в том, чтобы жить по заповедям Божьим. В этом случае наступит момент, когда Западу ничего не останется, как завидовать России и, может быть, даже брать с нее пример, как уже было: нечего робеть об этом говорить — не секрет, что некоторые достижения социализма были использованы капитализмом.
Конечно, на сей раз не должно строить социализм, но и не капитализм, а что-то третье. Пусть будет частная собственность, рыночные отношения, конкуренция, но под управлением и надзором государства, толкающего все процессы в стране к одной цели: правильной жизни по заповедям, без распущенности, без всего того, что народ вкладывает в меткие слова Гейропа и Пиндосия.
Ключевое в этой утопии — неприятие двух зол: 1) Запада с его демократическим капитализмом и компьютерным разгулом, 2) путинизма как антинародного режима. И расчет на два добра: 1) на решительное усиление роли государства почти до советского предела, 2) на теплое, если вспомнить слово Льва Толстого, патриотическое чувство.
Ясно, что Россия, какой она выглядит в этом наброске (то есть восставшая одновременно и против Запада, и против путинизма), не может состояться на демократических началах. Только принуждение и манипуляции или, как когда-то говорилось, воспитание. В языке сочинителей этой утопии нет слова "свобода", что естественно, но нет и таких слов, как "приказ", "цензура", "подавление". Лицемерят перед самими собой.
Напомните им, какие усилия требовались, чтобы держать советское население в стороне от соблазнов западной жизни, как приходилось изворачиваться, чтобы, с одной стороны, товарно-денежные отношения не выходили за рамки пародии, а с другой — не становились дефицитом товары хотя бы самой первой необходимости.
Напомнив это, осмельтесь спросить, есть ли у них на примете какие-то иные способы, кроме насильственных и подло-хитроумных? Прямого ответа не получите. Будут как заведенные говорить о том, что нужно и что не нужно "нашему народу", что ему чуждо, а что близко, будут раздаваться риторические восклицания: "Зачем нам то? " и "К чему нам это? " Только когда вы припрете их вопросом, что делать с гражданами, которые не захотят жить при таком общественном устройстве, и сами приведете знаменитое советское: не умеешь — научим, не хочешь — заставим, только тогда перед вами откроют забрало: "Да! А что делать, если человек не понимает по-хорошему? И научим, и заставим! "
Между утопическим и рациональным мышлением такое большое расстояние, что сократить его не всегда возможно даже упорядоченным образованием: часто оно отступает перед реформаторским зудом и острым желанием осчастливить отечество. В данном же случае есть и нечто другое — отчаяние. Отчаяние русского националиста-антизападника.
Он видит, что все идет плохо и не туда, он ждет и ждет, что власть возьмется за ум — естественно, за его ум, а она не обращает на него внимания. И тогда он решает перехватить руль на себя — перехватить хотя бы мысленно, нарисуем — будем жить. Так они и рождаются, вроде-утопии наших дней, тем более что нет-нет да и блеснет для них луч надежды на манер решения создать сверхкрупную государственную компанию для развития Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа/Радио Свобода