Вследствие подрыва плотины Каховской ГЭС российскими оккупантами погибли десятки мирных жителей, а сотни людей лишились жилья и имущества. Это — жестокое военное преступление, вызвавшее масштабную гуманитарную и экологическую катастрофу.

Предсказывали, что дно Каховского водохранилища станет пустыней наподобие дна бывшего Аральского моря. Но экосистема, опомнившись от шока, начала восстанавливаться. Сегодня здесь — непроходимые заросли вербы и тополей, в которых поселились птицы и звери. Днепр вернулся в природное русло, его заново осваивают осетры — их здесь не видели с момента затопления. Природа подтвердила тезис ученых: «Реки должны течь».

Как живет молодой лес, что будет с экосистемами на дне бывшего водохранилища?

[see_also ids="649454"]

Об этом ZN. UA расспрашивало академика НАН Украины, заведующего отделом геоботаники и экологии Института ботаники им. Н. Холодного НАН Украины Якова Дидуха. Вместе с научным коллективом при поддержке неправительственных организаций «Екологія-право-людина» и «Українська природоохоронна група», а сейчас и НАН Украины, ученый проводит исследования непосредственно на месте катастрофы.

— Яков Петрович, что именно вы наблюдаете во время исследований на дне водохранилища?

— Уже через три недели после подрыва Каховской ГЭС наша группа начала исследование происходящих там процессов. Мы фиксируем интенсивное и мощное воспроизведение природных групп, формирование разных биотопов. Наблюдается снижение масштабов эвтрофикации, то есть массового отмирания и гниения водорослей. А также развитие высокотравных групп прибрежно-водных растений: рогозы, камыша, осоки и других. Формируются плотные заросли тополей и вербы высотой до пяти метров и полуоткрытые оголенные площади песка и ракушек, которые постепенно заселяются растительностью.

[see_also ids="554452"]

— Время от времени звучит мнение, что подрыв плотины — не катастрофа, а своеобразная «услуга» природе. Насколько такое утверждение соответствует действительности?

— Так говорить нельзя, потому что подрыв как акт масштабного разрушения функционирующей системы — это катастрофа, и не только для общества, но и для природы. Мы не были готовы к подобным событиям, поэтому сначала звучали разные — чаще всего пессимистичные — прогнозы о последствиях: пылевые бури, вспышки болезней и так далее. Они, к счастью, не оправдались, но некоторые негативные последствия все же есть.

К сожалению, у нас нет доступа к левобережью, но очевидно, что масштабы разрушения природных экосистем там значительно больше, чем на высоком правом берегу. Вследствие затопления больших территорий на юг от дамбы могли пострадать вековые дубы-великаны, уникальные локалитеты-колки — природные группы эндемической березы днепровской, а также популяции короткоголового василька, занесенного в Красную книгу Украины. Зоологи фиксировали уничтожение популяций мышовки Нордмана, слепыша песчаного, емуранчика Фальц-Фейна и других видов.

[see_also ids="552491"]

Кроме оценки масштабов и объектов уничтожения, не менее важен и юридический аспект этой проблемы. Катастрофа Каховской ГЭС стала толчком к дискуссиям как в Украине, так и на международном уровне. В них принимают участие и юристы, и экологи, в частности, и наша научная команда. По поводу «услуги природе», то она состоит только в том, что на дне бывшего водохранилища начали восстанавливаться природные биотопы.

— Какие риски и возможности несет эта территория для Украины?

— Риски заключаются в резком изменении гидрологического баланса как на близлежащих территориях, так и в системе водообеспечения инфраструктуры и сельскохозяйственных угодий, которые были технологически и экологически связаны с Каховским водохранилищем. Их усиливают глобальные климатические изменения. Также эта ситуация может иметь отдаленные последствия, просчитать которые сейчас невозможно.

— По вашему мнению, может ли на месте Каховского водохранилища сформироваться новый экологический ландшафт с собственными уникальными видами, или же эта территория останется зоной экологической катастрофы?

— По сути, уже сегодня формируются новые экосистемы. Самые масштабные из них — тополино-вербные леса, которые в Украине почти исчезли или сохранились лишь фрагментарно. Верба — одна из самых продуктивных древесных пород: имеет высокий прирост, активно испаряет влагу через листья (этот процесс называется транспирацией) и очень эффективно поглощает углекислый газ из воздуха. Следовательно, такие группы имеют чрезвычайно большое значение для регулирования климата.

[see_also ids="567680"]

Пойменные леса также выполняют ключевую роль в стабилизации высокодинамичных процессов, характерных для пойменных экосистем. Они формируют симбиотические ассоциации с микоризными грибами, которые не только улучшают питание растений, но и благодаря взаимодействию с микроорганизмами способны разлагать нефтепродукты и очищать почву. Деревья накапливают азотные и фосфорные соединения, а также тяжелые металлы, в частности кадмий, и уже используются для фиторемедиации загрязненных территорий.

Этот биотоп имеет высокое природоохранное значение, потому что такие галерейные леса, по данным европейских зоологов, отличаются богатой фауной насекомых (до 450 видов), высокой плотностью размножения и остановки видов птиц, являются средой обитания многочисленных редких видов животных и растений, а также обладают высокой рекреационной ценностью. Они предоставляют так называемые экологические услуги, то есть обеспечивают экологически важные функции, имеющие ценность для общества.

Именно поэтому, согласно ряду международных природоохранных соглашений, в частности Бернской конвенции (ратифицированной Украиной в 1996 году) и Директиве Совета Европы 92/43/ЕС «О сохранении естественных мест обитания и видов дикой фауны и флоры», такие биотопы подлежат охране.

Впрочем, возможны и непредвиденные процессы. Поймы часто служат коридорами для расселения инвазивных (адвентивных) видов растений, и эти тенденции уже фиксируются. В частности верба, о которой идет речь, — это не местная верба белая, а гибрид с занесенной вербой красной. Такие гибриды могут по-разному влиять на другие природные виды.

Да, мы видим воспроизведение природных экосистем. Но они уже не те, что были в прошлом. Природа никогда не возвращается в исходное положение. Но мы не считаем, что новообразовавшиеся экосистемы будут представлять угрозу для окружающей среды, наоборот, они имеют потенциал для устойчивого развития.

— Как изменятся климат и природа после исчезновения водохранилища? Стоит ли ждать засух, пыльных бурь, новых болезней растений и животных?

— Были публикации о том, что водохранилища оказывают положительное влияние на климат, потому что снижают температуру. Но все нужно оценивать в сравнении. Как известно, в лесу под покровом деревьев температура ниже, чем на открытом месте.

[see_also ids="560756"]

Лесные массивы — это своеобразный «биотический насос», закачивающий атмосферную влагу в те места, где происходит больше испарения через мощные потоки транспирации листовой поверхности деревьев. Это приводит к увеличению осадков. Именно верба откачивает больше всего влаги из почвы в атмосферу, а параллельно выделяет кислород, поглощает углекислый газ.

Возможны ли негативные явления, о которых вы спрашиваете? В степной зоне никто не застрахован от засух, особенно в условиях климатических изменений. Еще в начале XXI века, когда тему глобального потепления только начинали обсуждать, звучали оптимистичные прогнозы: мол, в Украине можно будет выращивать тропические культуры и собирать двойные урожаи.

— Что должны делать общество и государство сейчас? Нужно ли разрабатывать программы по восстановлению и мониторингу этой территории или, наоборот, позволить природе самостоятельно залечивать раны?

— С одной стороны, природные экосистемы в Украине уже серьезно нарушены тысячелетней человеческой деятельностью: они фрагментированы, окружены агроценозами и занимают наименьший процент территории среди стран Европы. Поэтому без вмешательства человека они не смогут самостоятельно залечить раны. Дополнительным фактором является то, что в ослабленные естественные группировки активно внедряются инородные (адвентивные) виды, которые вытесняют наши, в первую очередь наиболее уязвимые, редкие.

А с другой стороны, мы достаточно глубоко понимаем естественные процессы, поэтому можем разумно влиять на них. Современная экологическая наука позволяет не только отслеживать динамику изменений, но и оценивать так называемые экосистемные услуги. Такие расчеты имеют практическое значение и могут быть основой для обоснованных решений в сфере экологической политики. Например, согласно подсчетам, стоимость только части экосистемных услуг зрелых тополино-вербных лесов, которые могут сформироваться на 30% территории бывшего Каховского водохранилища, составляет 1,523 миллиарда долларов США.

— Насколько реальным и целесообразным, по вашему мнению, является восстановление Каховской плотины и, соответственно, водохранилища?

— Если затопление территории бывшего водохранилища состоится, скажем, через десять лет после разрушения плотины (потому что сейчас это практически невозможно из-за оккупации левобережья), то природа понесет потери на сумму минимум 825 миллионов долларов. И то лишь из-за уничтожения сформированных пойменных лесов. А через 20 лет эта цифра составит уже более миллиарда долларов.

С учетом этого встает вопрос не только экономической целесообразности, но и нравственности и законности возможного решения об уничтожении крупнейшего по площади пойменного лесного биотопа в случае восстановления Каховского водохранилища в будущем. Конечно, мы не отрицаем возможности восстановления водохранилища, но в разумных объемах для обеспечения орошения, потребностей Запорожской АЭС и судоходства. Надо отказаться от советской гигантомании. Необходимо все просчитать, искать оптимальные гибкие варианты, а не действовать вопреки природе.

— Какие уроки мы должны извлечь из этой трагедии? Изменит ли она отношение украинцев к водным ресурсам, экологии и безопасности критической инфраструктуры?

— Эта и многие другие трагедии, вызванные войной (масштабные пожары в лесах, строительство фортификационных сооружений, загрязнение почв и водоемов), потребуют как оценки убытков, так и разработки мер противодействия возможным негативным последствиям. Для этого необходимы специалисты, которых критически не хватает. Другая проблема состоит в формировании экологического сознания населения и в первую очередь властных структур. К сожалению, этого мы не видим, потому что даже реорганизация министерств и ликвидация Министерства защиты окружающей среды и природных ресурсов — это движение в обратном направлении, когда экологические проблемы будут оценивать экономисты или аграрии с позиций выгоды или прибыли, а не сохранения природы.

[votes id="3043"]