Природа эмпатии такова, что в здоровом состоянии мы склонны «перенимать» состояние, зеркалить, ощущать то же, что и другие. Это качество было в нас заложено эволюцией для быстрого и продуктивного социального взаимодействия. Когда в процессе эволюции у нас-таки стал активней развиваться мозг — мы научились не просто различать, а и понимать то, что ощущает другой, и благодаря тому, что у всех живых организмов, где есть хоть какой-то намек на сообщество, есть «следы» окситоцина — мы стремимся заботиться — «о своей стае».

Это нужно для большей живучести вида, чтобы было кому эволюционировать. А потом мы эволюционировали до состояния, когда мозг настолько зрел, что мы готовы ощущать, что «ты — это ты, я — то я». «Я вижу твои страдания (эмоции, сложности), я сохраняю ощущение своих границ и устойчивости, я готов быть рядом с тобой, и я искренне хочу и готов тебе помочь. Позаботившись и о себе».

Следующий шаг в этом — мы склонны проявлять сочувствие ко всем, кого вообще считаем своими. Например, если рядом будет страдать гражданин нашей и чужой страны (расы, группы) мы будем больше сочувствовать своему. Мы будем считать катастрофу катастрофой, если среди пострадавших есть наш соплеменник.

Высшая форма эволюции социального мозга — человеческого мозга — когда ко всем мы можем отнести это самое «Мы».

И готовы деятельно проявить сочувствие и помогать по мере сил.

И если мы не эмпатируем и не готовы заботиться о тех, кто «свой» (или опять сужаем ощущение «своих» только до своего дома) — это может говорить о нарциссическом расстройстве, о расстройстве аутического спектра, о патологических состояниях, и дистрессе (о выгорании, как минимум), о хронической травматизации, о тотальном ощущении небезопасности, или о том… что мы не совсем люди.

Светлана Ройз Детский семейный психолог Оригинал